Прошло пять лет с тех пор, как мир Изабеллы Рид рухнул.
Её единственного сына, Лиама, похитили возле их дома в Беверли-Хиллз, когда ему было четыре года.
Полиция ничего не нашла — ни выкупа, ни следов.
Пять лет Изабелла искала без устали, предлагая миллионы за любую информацию, но каждая зацепка заканчивалась разбитым сердцем.
В конце концов она похоронила свою боль под слоями работы, власти и совершенства.
В один дождливый день в центре Манхэттена Изабелла вышла из своего белого «Роллс-Ройса» перед рестораном Le Verre, где собиралась элита модного мира.
Одетая в безупречный белый дизайнерский костюм, она была воплощением богатства и контроля.
Когда она подошла к стеклянным дверям, город гудел от зонтов и вспышек камер.
Вдруг перед ней выскочила маленькая фигура — мальчик, лет девяти, промокший до нитки, в рваной и грязной одежде.
Он держал бумажный пакет с остатками еды, подобранными со столов, которые только что освободили люди.
Прежде чем она успела отреагировать, он поскользнулся и врезался в неё.
Грязная вода брызнула вверх, запачкав её белую юбку.
Воздух застыл.
Изабелла посмотрела вниз, в её глазах сверкнула ярость.
— Смотри, куда идёшь! — выкрикнула она.
Мальчик заикаясь произнёс: — Я… извините, мадам. Я просто хотел еду…
Её голос прозвучал, как лёд.
— Ты хоть понимаешь, что натворил? Этот наряд стоит дороже твоей жизни!
Толпа у ресторана обернулась.
Некоторые шептались, другие поднимали телефоны.
В хаосе терпение Изабеллы лопнуло.
Она толкнула мальчика, и он упал назад в лужу.
Послышались вздохи.
Камеры защёлкали.
Миллиардерша, построившая свой образ на «элегантности и грации», теперь была заснята, как толкает бездомного ребёнка.
Но в тот миг что-то заставило её сердце замереть.
На левой руке мальчика было маленькое родимое пятно в форме полумесяца — точно такое же, как у Лиама.
Она моргнула, потрясённая впервые за много лет.
Мальчик не плакал.
Он просто смотрел вверх — спокойный и дрожащий.
— Простите, мадам, — прошептал он. — Я ем только то, что остаётся… Я просто голоден.
Затем он повернулся и ушёл под дождь, растворившись в толпе.
В ту ночь Изабелла не могла забыть выражение его глаз — и то родимое пятно.
Сон не приходил.
Каждый раз, закрывая глаза, она видела тот знак, те глаза — такие же, как у Лиама.
Её сердце, долгие годы запертое за стенами гордости, дрогнуло.
А вдруг… вдруг её сын жив?
На рассвете она позвонила своему помощнику, Дэвиду Миллеру.
— Найди этого мальчика, — тихо приказала она. — Того, что на фотографиях со вчерашнего дня. Мне нужно знать, кто он.
Дэвид, как всегда осторожный, вернулся через несколько дней.
— Его зовут Элай. Никаких документов, ни свидетельства о рождении. Живёт недалеко от Ист-10-й улицы. Местные говорят, что за ним присматривает старый бездомный по имени Уолтер.
В тот вечер Изабелла переоделась в простую одежду и отправилась туда.
Роскошь её мира исчезла среди разбитых стен, мусора и отчаяния.
И тогда она увидела его — Элая — свернувшегося в картонной коробке рядом со стариком, спящего.
На его шее висел потёртый серебряный кулон с одной гравированной надписью: «Liam».
Её колени подкосились.
— О Боже… — прошептала она.
Уолтер заметил её и нахмурился.
— Ты мальчика ищешь? — спросил он.
Она молча кивнула.
— Хороший парень, — тихо сказал Уолтер. — Мало что помнит, только говорит, что мама вернётся. Бережёт этот кулон, как святыню.
Слёзы обожгли глаза Изабеллы.
Она тайно организовала тест ДНК, взяв несколько волосков, пока Элай не видел.
Ожидая результат, она анонимно присылала еду, лекарства, одеяла.
Элай стал чаще улыбаться, не зная, что женщина, наблюдающая из тени, — его мать.
Через три дня пришли результаты.
Совпадение — 99,9%.
Элай был Лиамом.
Бумага дрожала в её руках.
Изабелла упала на пол, рыдая без остановки.
Она только что накричала, унизила и толкнула своего похищенного сына — мальчика, о котором молилась каждую ночь.
На следующее утро Изабелла пришла в детский приют, куда устроила Элая через благотворительный фонд.
Она собиралась рассказать ему правду — обнять, извиниться и наконец вернуть домой.
Но когда она приехала, поднялась паника.
Элай сбежал.
— Он услышал, что его переводят, — объяснила воспитательница. — Испугался и ушёл ночью.
Паника охватила Изабеллу.
Впервые за годы она отбросила всю притворную внешность — без охраны, без водителя.
Она сама обыскивала город, крича под дождём: — Лиам! Элай! Пожалуйста, вернись!
Прошло несколько часов, прежде чем она нашла его — под мостом, дрожащего рядом с кучей старых одеял, держащего свой кулон.
Уолтер, старик, заботившийся о нём, умер прошлой ночью.
Лицо Элая было бледным от слёз.
— Он сказал, что мама придёт за мной, — прошептал мальчик. — Но она так и не пришла.
Изабелла упала перед ним на колени, дождь стекал по её волосам и одежде.
— Она здесь, — сказала она дрожащим голосом. — Я твоя мама, Лиам. Я никогда не переставала тебя искать.
Глаза мальчика расширились, в них смешались недоверие и страх.
— Ты? Но… ты же меня толкнула.
Она кивнула, рыдая.
— Да. Я не знала, что это ты. Я совершила ужасные ошибки. Прости меня.
После долгого молчания мальчик медленно протянул руку и коснулся её лица.
— Ты вернулась, — тихо сказал он.
Она прижала его к себе, плача сильнее, чем когда-либо.
Впервые с того страшного дня пять лет назад Изабелла почувствовала себя вновь целой.
Спустя месяцы была основана «Фонд Рид по поиску пропавших детей», посвящённый воссоединению похищенных детей с их семьями.
И каждый год, в тот же дождливый день, Изабелла и Лиам возвращались к тому мосту — держась за руки, вспоминая день, когда мать наконец нашла своего сына…
