Это случилось в январе, в самые лютые морозы за последние годы. Снег лежал по колено, воздух резал как бритва, а ветер дул так, что больно было дышать.
Наша деревенька была маленькой, затерянной на окраине, и к тому времени почти опустела. Кто перебрался в город к детям, кто навсегда ушёл в землю. Остались только те, кому идти было некуда. Я оказалась среди них.
После смерти мужа и отъезда детей дом опустел не только снаружи, но и внутри. Стены, когда-то наполненные голосами, замолчали. Я топила печь, варила простую еду щи, кашу, яичницу. Хлебные крошки сыпала на подоконник для птиц. Время коротала с книгами старыми, зачитанными, с загнутыми страницами. Телевизор почти не включала там шум, а не слова.
В тишине я стала слышать, как дом стонет от ветра, как воет вьюга над трубой, как скрипят доски на морозе.
А потом появился он.
У крыльца раздался шорох. Подумала: сорока шастает или соседский кот. Но звук был другой едва слышный, будто кто-то скребётся из последних сил. Распахнула дверь мороз ударил по лицу, как пощёчина. Взглянула вниз и застыла.
В сугробе сидело маленькое чёрное существо, перепачканное грязью. Не кот скорее тень. Но глаза ярко-жёлтые, как у совы. Они смотрели прямо на меня. Не умоляюще, а вызывающе. Будто говорили: «Дошёл до сюда. Либо приютишь, либо прогонишь. Дальше не смогу».
Передней лапы не было старый шрам, затянутый грубой кожей, без крови, с рубцом на месте. Шерсть висела клочьями, в репьях и грязи. Кости торчали. Один Бог знает, что он пережил и сколько шёл, чтобы добраться до моего дома.
Я постояла, сглотнула и спустилась с крыльца. Он не шелохнулся. Не убежал, не зашипел, не свернулся клубком. Лишь слегка дрогнул, когда я протянула руку, а потом снова замер.
Подняла его и занесла в дом. Он был легче пушинки. Подумала: «Не доживёт до утра». Но постелила у печи старую подстилку, поставила миску с водой и кусочек курицы. Он не притронулся. Просто лежал. Дышал тяжело, будто каждый вдох давался с трудом.
Я села рядом. Смотрела на него. И вдруг поняла: он такой же, как я. Усталый, израненный, но ещё живой. Ещё держится.
Целую неделю ухаживала за ним, как за младенцем. Ела рядом чтобы он не чувствовал себя одиноким. Разговаривала. Рассказывала, как прошёл день, жаловалась на здоровье, вспоминала мужа, которого до сих пор зову во сне. Он слушал. По-настоящему. Иногда открывал глаза, будто шептал: «Я здесь. Ты не одна».
Через несколько дней он впервые попил воды. Потом слизал кашу с моего пальца. Вскоре попытался встать. Поднялся, закачался и снова рухнул. Но не сдался. На следующий день попробовал снова. И получилось. Он встал. Хромал, шатался, но шёл.
Я назвала его Чудом. Потому что иначе никак.
С того дня он везде следовал за мной. В курятник, на крыльцо, в кладовку. Спал в ногах у кровати, а если я ворочалась, тихо мяукал, словно спрашивал: «Ты здесь?» А когда я плакала особенно по вечерам подходил, прижимался и смотрел в глаза.
Он стал моим исцелением. Зеркалом. Смыслом.
Соседка, тётя Галя, только качала головой:
Люба, ты совсем рехнулась? Таких на улице как звёзд на небе. Зачем он тебе?
Я лишь пожимала плечами. Как объяснить, что этот чёрный трёхлапый кот спас меня? Что с его появлением я снова стала жить, а не просто существовать?
Весной он грелся на крыльце, гонялся за бабочками. Научился бегать по-своему на трёх лапах. Сначала спотыкался, но быстро освоился. Даже мышей начал ловить однажды принёс добычу. Гордо. Показал мне и пошёл спать.
Однажды пропал на целый день. Я извелась, искала по всей округе, звала, заглядывала в лес. К вечеру он объявился с расцарапанной мордой, но победной походкой. Может, навещал прошлое. Или сводил счёты. Потом три дня спал, почти не вставая.
Он прожил со мной пять лет. Не просто выжил жил. Со своими привычками, характером, нравом. Любил гречневую кашу с маслом, ненавидел пылесос, от грозы прятался под одеяло или ко мне под бок.
Старел быстро. В последний год почти не выходил во двор. Больше спал, меньше ел, движения стали осторожнее. Я чувствовала конец близок. Но каждое утро, проснувшись, первым делом проверяла: дышит ли. И если да благодарила Бога.
Весной он просто не проснулся. Лежал, как всегда, на своей подстилке у печки. Только глаза не открыл. Я села рядом, положила ладонь тело ещё было тёплым. Но сердце знало.
Слёзы пришли не сразу. Долго гладила его, шептала: «Спасибо, Чудо. Ты был всем. Без тебя и меня бы не было».
Похоронила под старой яблоней. Там, где он любил лежать в тени летом. В коробку постелила мягкую фланель. Попрощалась тихо. По-честному.
Прошло уже три года. Теперь у меня другой кот полосатый, молодой, озорной. Совсем не похож. Но иногда, особенно по вечерам, мне кажется, будто у порога мелькает чёрная тень. Или слышится знакомый шорох.
Тогда я улыбаюсь.
Потому что знаю: он здесь. Со мной. Моё Чудо.
Если у тебя тоже был такой поделись своей историей.
